УНИЧТОЖЕНИЕ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ.

В редакции 2007г.

 

Общественное разделение труда

как экономическая основа возникновения классов.

 

В статье “Частная собственность” было показано, что частная собственность представляет собой обособленную форму средств труда и что их обособление порождает между общественными индивидами буржуазную форму производственных отношений. При капитализме обособленными от непосредственной рабочей силы в форме капитала оказываются общественные средства производства. Маркс о причинах обособления средств производства говорит следующее:

 

“Монополизированные определённой частью общества средства производства, обособившиеся по отношению к живой рабочей силе продукты и условия приведения в действие самой этой рабочей силы, - вот что в силу этой противоположности персонифицируется в капитале” [1].

 

По Марксу причиной обособления условий производства и всех продуктов труда от рабочей силы является монополизация средств производства определённой частью общества. Это означает, что всеми общественными средствами производства монопольно распоряжается только часть общества. Вместе с тем из марксизма мы знаем, что в основе деления общества на классы лежит закон разделения труда, механизм действия которого Маркс в “Немецкой идеологии” описал словами: с разделением труда даётся и распределение продуктов, причём как количественно, так и качественно неравное, следовательно, даётся собственность. В этой же работе Маркс, подытоживая своё исследование, делает гениальный вывод:

 

“Разделение труда и частная собственность, это – тождественные выражения: в одном случае говорится по отношению к деятельности то же самое, что в другом – по отношению к продукту деятельности” [2].

 

Далее, у нас под рукой имеется ленинское определение классов:

“Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определённой системе общественного производства, по их отношению (большей частью закреплённому и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают.

Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определённом укладе общественного хозяйства” [3].

 

Казалось бы, картина ясная. Все необходимые критерии, для выявления наличия или отсутствия класса капиталистов и капиталистической эксплуатации в СССР, имеются. Бери, анализируй и делай выводы. Ведь из сказанного уже должно быть ясно, что если средствами производства монопольно распоряжается лишь часть общества, то все остальные члены общества отчуждены как от самих средств производства, так и от процесса управления ими. Следовательно, мы имеем дело с капиталистической формой разделения труда. Поэтому отчуждённые от средств производства члены общества и вынуждены, с целью получения средств к существованию, устраиваться на работу по найму к той части общества, которая и монополизировала средства производства. Монопольное же распоряжение средствами производства, позволяет этой части общества присваивать в форме прибавочной стоимости произведённый прибавочный продукт. А это уже и есть эксплуатация, так как одна часть общества присваивает себе труд другой. И когда мои товарищи говорят, что в СССР был госкапитализм, а вся партийно-государственная верхушка была классом государственных капиталистов, так как она монопольно распоряжалась средствами производства и на этом основании присваивала прибавочный продукт, сталинисты нам возражают. Они выдвигают против нас контраргумент, что при капитализме средства производства непременно должны являться собственностью частных лиц. Причём эти частные лица должны иметь право передавать средства производства по наследству, дарить и продавать. А раз в СССР этого не было, следовательно, не было ни капиталистов, ни капитализма.

 

Марксисты стоят на позициях исторического материализма и в качестве первопричины возникновения класса капиталистов и капиталистической собственности на средства производства рассматривают определённую форму участия индивидов в общественном производстве. В противном случае было бы невозможно объяснить, каким образом взамен разорившихся появляются новые капиталисты, не имевшие прежде средств производства в собственности. Сталинисты же рассматривают в качестве первопричины возникновения класса капиталистов саму капиталистическую собственность. У марксистов капиталистическая собственность является следствием существования класса капиталистов; у сталинистов капиталистическая собственность является причиной возникновения класса капиталистов. Тем самым сталинисты делают очевидным своё полное непонимание, откуда и как вообще в современном мире возникает капиталистическая собственность.

 

При поверхностном взгляде на существо вопроса может показаться, что к возникновению капиталистического класса закон разделения труда не имеет никакого отношения или если имеет, то очень отдалённое. Но это только при поверхностном взгляде, причём такого “интеллектуала”, который имеет очень туманные представления об историческом материализме. Чтобы показать, сколь глубоко разошлись сталинисты с марксизмом, рассмотрим, как вообще появились на свет божий “первые” капиталисты.

 

Согласно Евангелию сталинистов “первые” капиталисты могли возникнуть только благодаря наследству, дару и покупке средств производства. В этом случае вопрос, откуда вообще могла появиться капиталистическая собственность, остаётся без ответа.

 

У “первых” капиталистов, безусловно, были предшественники, которым удалось накопить денежный капитал. Накопили же они его благодаря именно тому обстоятельству, что в системе общественного разделения труда в эпоху средневековья они выполняли функцию торгашей-посредников. Правда, их денежный капитал был капиталом лишь в потенции, так как не всякие денежные средства являются капиталом. Например, денежные средства, потраченные на удовлетворение личных потребностей, капиталом не являются. Капиталом являются только такие денежные средства, которые, посредством их превращения в средства производства (станки, сырьё, рабочую силу), применяются для производства прибавочной стоимости. Капитал – это стоимость, которая, “оплодотворившись” в производстве прибавочным трудом наёмных рабочих, возрастает на величину прибавочной стоимости. Наличие огромных денежных средств, возможность их превращения в средства производства с целью производства прибавочной стоимости и позволили потомкам купцов превратить их в действительный капитал, а самим превратиться в капиталистов. В данном примере “владение” денежным капиталом, а, следовательно, и средствами производства представляет собой всего лишь правовую форму монополизации средств производства. Из сказанного уже хорошо видно, что собственность является следствием, а не причиной монополизации средств производства частью общества.

 

Итак, монополизированный денежный капитал потомок купца получил от своего предшественника. Сам же он лишь превратил эти денежные средства в действительный капитал. Таким образом, видно, что он превратился в капиталиста не с силу того, что владел огромными денежными средствами, а в силу того, что он стал совершать определённые действия по превращению их в капитал, стал выполнять в системе общественного хозяйства функции капиталиста. А эти действия и являются выполнением определённой общественной функции в системе капиталистического разделения труда. В противном случае он, как и его предшественники, продолжал бы оставаться купцом.

 

Из сказанного мы приходим к выводу, что согласно закону разделения труда, функционирующими капиталистами являются любые общественные индивиды, монопольно совершающие с капиталом действия, направленные на производство прибавочной стоимости. Причём, для того, чтобы превратиться в функционирующих капиталистов, вовсе не обязательно на момент превращения быть собственником средств производства. Во всяком случае, я намереваюсь показать в статье, что закон о разделении труда, сформулированный основоположниками марксизма, действовал всегда [в том числе и в СССР] и продолжает действовать ныне.

 

Из сказанного выше о превращении денежных средств в капитал видно, как нелепо выглядят “интеллектуалы”, которые заявляют, что “в СССР не было буржуазных производственных отношений, так как не было капиталистов…”. Здесь существование капиталистических производственных отношений ставится в зависимость от существования класса капиталистов как частных собственников средств производства. Говоря иначе, класс капиталистов рассматривается как причина возникновения капиталистических производственных отношений, а, следовательно, и самого капитализма. В сущности это есть повторение не имеющего к марксизму никакого отношения сталинского софизма: есть капиталисты – есть капитализм; нет капиталистов –  нет капитализма. Посредством этого софизма Сталин и обкорнал марксизм в 1926 году. И именно этот софизм из сталинского Евангелие продолжают пережёвывать на все лады современные сталинские “интеллектуалы”, которые не поняли, что первопричиной существования капитализма является монополизация средств производства [в форме капитала] частью общества. Вследствие этого и возникают в обществе специфические капиталистические производственные отношения и соответствующий им способ производства, получающие своё название от капитала. Получают своё название от капитала и те, кто монопольно распоряжается средствами производства [капиталом] и вследствие этого и превращаются в капиталистов.

 

О категории “частная собственность”.

Недавно в Интернете моё внимание привлекли вот такие строки:

“Термин “госкапитализм” – противоречит сам себе, т.к. капитализм подразумевает ЧАСТНУЮ собственность на средства производства. Если собственность НЕ ЧАСТНАЯ, то, ни о каком капитализме и речи быть не может”.

 

Это сказано применительно к спору о классовой природе СССР.

Как видим, написавший эти строки трактует категорию “частная собственность” исключительно как собственность частных лиц. И, судя по всему, его вовсе не смущает, что один и тот же объект, – собственность частного лица, – оказывается у него выраженным посредством двух различных категорий: “частная собственность” и “собственность”. Неужели автор цитаты никогда не задумывался о таком недоразумении? А ведь факт удвоения категорий уже должен был навести на элементарную мысль, что вовсе не исключено, что эти категории могут являться абстракциями различных понятий.

 

Категория “собственность” является абстракцией отношений собственности, которые и описывают отношение собственника к своей же собственности. Кроме того, что не маловажно здесь же отметить, отношения собственности, являясь продуктом законотворческой деятельности общественных индивидов, представляют собой всего лишь правовую форму существующих производственных отношений. И как всякое право, отношения собственности лишь односторонне отражают собой действительные производственные отношения. Поэтому, если кто-нибудь, пытаясь определить классовый состав общества, исходил бы при этом не из анализа существующих производственных отношений, а из существующих отношений собственности, он неминуемо угодил бы в юридическую ловушку [как, например, Троцкий, при определении классовой природы СССР].

 

Категория же “частная собственность” является абстракцией отношений частной собственности, которые, как утверждает Маркс, “являются классовыми отношениями” и представляют собой “всю совокупность буржуазных производственных отношений” [4]. Из слов Маркса следует, что категория “частная собственность” применима исключительно к классовым отношениям. А, как известно класс представляет собой часть общества. Выходит, что в категории “частная собственность” слово “частная” относится вовсе не к приватному собственнику, а к части общества, а точнее, к классам. А отношения частной собственности описывают вовсе не отношение некоего частного лица к своей собственности, которые и без того в полной мере описывается категорией “собственность”, а описывают классовые отношения, которые и являются капиталистическими производственными отношениями.

 

Предположим на минутку, что категория “частная собственность” является абстракцией не капиталистических производственных отношений, а отношений собственности частного лица. Как говорится, примем сторону оппонента, утверждающего, что если собственность на средства производства НЕ ЧАСТНАЯ, то, ни о каком капитализме и речи быть не может.

 

В 1891 году Энгельс пишет немецким социал-демократам:

“Что же представляет собой частное капиталистическое производство? – Производство, которое ведётся отдельным предпринимателем; а ведь оно уже всё больше и больше становится исключением. Капиталистическое производство, ведущееся акционерными обществами, это уже больше не частное производство, а производство в интересах многих объединившихся лиц. Если мы от акционерных обществ переходим к трестам, которые подчиняют себе и монополизируют целые отрасли промышленности, то тут прекращается не только частное производство, но и отсутствие планомерности” [5].

 

Итак, уже к 1891-му году в промышленности доминируют акционерные общества и монополии, в которых, между прочим, средства производства являются уже совместной собственностью многих объединившихся лиц. Частное производство, а, следовательно, и частные собственники средств производства, со слов Энгельса представляют собой “исключение”. Но со слов нашего оппонента, если средства производства не являются собственностью частного лица, то ни о каком капитализме не может быть и речи. Следует ли из этого, что и частная собственность и капитализм уже к 1891 году представляли собой “исключение”? С точки зрения адептов сталинизма, продолжающих “пережёвывать” сталинские идеологические софизмы, именно так и получается.

 

Смотрите, “Манифест Коммунистической партии” неоднократно переиздаётся в 1872, 1882, 1883, 1888, 1890 и 1892 гг. Причём, к каждому из этих изданий Энгельс пишет предисловие. Но ни в одном из них нет слов о том, что, в связи с превращением частных собственников средств производства в “исключение”, требование коммунистов “уничтожить частную собственность”, сформулированное ещё в “Манифесте” в 1848г., устарело. Уж такое явление, как исчезновение частной собственности, поверьте, не осталось бы незамеченным ни Марксом, ни Энгельсом, ни, тем более, Лениным. Так кто же прав, основоположники марксизма и Ленин, или Сталин? Отдельные капиталисты, как собственники средств производства, превратились в “исключение”, а частная собственность продолжает не только существовать, но и возникать. Причина этого явления в том, что средства производства продолжают оставаться в монопольном распоряжении части общества.

 

Сталинисты считают, что производственные отношения в СССР были социалистическими. Из этого я делаю два простых вывода. Во-первых, сталинисты не знают, что такое производственные отношения, ибо называть капиталистические производственные отношения социалистическими могут только такие “интеллектуалы”, которые не знает ни тех, ни других, а, следовательно, не понимает, в чём коренится их различие. Во-вторых, сталинисты не понимают, что представляет собой источник капиталистической эксплуатации и собственности. Чтобы преодолеть это непонимание, необходимо, прежде всего, проанализировать существующее в обществе разделение труда. Только такое исследование может помочь нам раскрыть и понять сущность тех или иных существующих в обществе производственных отношений.

 

Капиталистические производственные отношения.

Рассмотрим капиталистические производственные отношения в самом общем виде, без привязки к определённой форме капиталистической собственности. Будем исходить из предпосылки, что на момент начала нашего анализа не существуют ни класс капиталистов, ни капиталистической собственности, тем более что сам Маркс нам со всей определённостью указывает, что средства производства и продукты обособляются от рабочих вследствие их монополизации частью общества. Членов этой части общества для удобства будем называть нейтральным словом “организаторы”. Только такой подход при анализе поможет нам вскрыть и увидеть механизм последовательного возникновения капиталистических производственных отношений, капиталистов и капиталистической собственности, а следовательно, и самого капитализма.

 

Итак, средства производства и продукты монополизированы “организаторами”, т.е. находятся в монопольном распоряжении “организаторов”.

 

Рабочие, не имея в своём распоряжении ни средств производства, ни продуктов, вынуждены продавать “организаторам” свою рабочую силу как товар. Только посредством продажи рабочие и могут обменять свою рабочую силу на деньги, чтобы затем на них купить необходимые для жизни продукты.

 

Продажа рабочей силы есть акт купли-продажи, менового обмена и как акт торговли он есть акт рыночной сделки. Тем самым рабочие и “организаторы” вступают в товарно-денежные производственные отношения или, как говорят сейчас, вступают в рыночные отношения, где в роли продавцов фигурируют рабочие, а в роли покупателей – “организаторы”. Предметом же купли-продажи является товар “рабочая сила”.

 

Рабочие продают “организаторам” свою рабочую силу на определённый срок и за определённую плату. С её продажей они утрачивают возможность распоряжаться ею по своему усмотрению – они будут выполнять ту работу, на которую им укажут. Следовательно, на срок действия договора о купле-продаже от рабочих отчуждается рабочая сила. Взамен, в полном соответствии с буржуазным законом стоимости, рабочие получают в форме заработной платы денежные средства, которые представляют собой цену товара “рабочая сила”. Получив деньги, рабочие получают возможность ими распоряжаться, что, впрочем, они и делают – покупают у “организаторов” необходимые для жизни продукты.

 

“Организаторы” покупают рабочую силу точно так же, как и многие другие товары, необходимые для производства. Покупая сырьё, например, они оплачивают его стоимость. После покупки сырья они могут им распоряжаться и расходовать по своему усмотрению. Аналогичным образом обстоят дела и с рабочей силой.

 

После покупки рабочей силы “организаторы” могут ею распоряжаться и расходовать по своему усмотрению. Расходование же рабочей силы есть труд. Из сказанного уже должно быть понятно, что “организаторы” уплачивают рабочим стоимость их товара “рабочая сила”, а вовсе не его расходование. Единственное, что может ввести в заблуждение и создать видимость оплаты труда, так это то обстоятельство, что рабочая сила не отделима от тел рабочих, поэтому непосредственно расходовать её, т.е. совершать труд, приходится им лично. Поэтому рабочие и функционируют в системе капиталистического производства как живые, одухотворённые орудия труда. Руководят же расходованием рабочей силы, т.е. управляют трудом “организаторы”. Следовательно, труд рабочих является по отношению к ним трудом отчуждённым. Они трудятся не потому, что испытывают потребность посредством труда материализовать свою человеческую сущность, а потому что им нужны были средства к существованию, и с этой целью, продав свою рабочую силу на срок действия сделки, они стали подневольными, наёмными рабами “организаторов”. И поскольку в течение всего срока действия сделки рабочая сила находится в распоряжении “организаторов”, которые и управляют трудом рабочих, то в их распоряжение поступают и все продукты, произведённые посредством этой рабочей силы. Эти продукты по отношению к рабочим, так же как и их рабочая сила и труд являются отчуждёнными продуктами. Посредством отчуждённого труда производятся отчуждённые продукты.

 

Итак, в результате анализа способа производства мы имеем следующее.

Во-первых, этот способ производства основывается на специфическом разделении труда, для которого функции распоряжения средствами производства и управления трудом отделены от непосредственных производителей. Эти функции выполняются “организаторами”. Эта форма разделения труда есть производственное отношение между всеми “организаторами”, как покупателями рабочей силы, и всеми рабочими - её продавцов, опосредованное их отношением к монополизированным средствам производства.

 

Во-вторых, в результате акта купли-продажи рабочей силы и товарно-денежного отношения, в которое вступают покупатели рабочей силы и её продавцы, агенты этой сделки получают в своё распоряжение: рабочие, как непосредственные производители, - продукты, необходимые для поддержания своей жизни; “организаторы” – весь произведённый продукт. Этот продукт затем продаётся. Благодаря его продаже организаторы не только возвращают себе средства, изначально затраченные на производство (стоимость станков, сырья, выплаченной рабочим заработной платы), но и получают сверх того прибавочную стоимость. И как мог заметить читатель, прибавочная стоимость представляет собой разницу между суммарной стоимостью всех товаров, которые создали рабочие своим трудом, и полученной ими заработной платы. Прибавочная стоимость есть приращение капитала, есть величина его возрастания. Одну её часть “организаторы” тратят на поддержание своей жизни, другую её часть “организаторы” капитализируют, т.е. превращают в дополнительные средства производства, позволяющие вести производство в расширенном масштабе. И вот здесь мы подошли, пожалуй, к самому главному в нашем анализе – к сути самой прибавочной стоимости, во-первых, как к источнику капиталистической эксплуатации, так как это есть присвоение продуктов чужого труда, и, во-вторых, как к источнику капиталистической собственности.

 

Прибавочная стоимость есть денежное выражение прибавочного продукта, созданного трудом рабочих. Из раза в раз рабочие создают большее количество продукта, чем потребляют сами. Эта разница остаётся в распоряжении “организаторов”. Мало того, что сами организаторы живут за счёт потребления части этого прибавочного продукта, на остальную его часть (в форме заработной платы) они могут нанять “следующих” рабочих. Таким образом, выходит, что все последующие рабочие потребляют продукты, созданные ещё предыдущими рабочими. И пока рабочие потребляют продукты, созданные их же трудом, они тем временем создают для “организаторов” средства производства: станки и сырьё. Своим трудом рабочие воспроизводят не только свои собственные жизни и жизни “организаторов”, но и весь производственный фонд в виде станков и сырья, но не для себя, а для “организаторов”, так как всё производится посредством отчуждённого труда, следовательно, и поступает в распоряжение “организаторов”. И такое распределение всего производимого продукта есть прямое следствие определённой формы участия общественного индивида в системе капиталистического производства. В “Экономических рукописях” 1858г. у Маркса читаем:

 

“Структура распределения полностью определяется структурой производства. … Определённый способ участия в производстве определяет особую форму распределения, форму, в которой принимают участие в распределении” [6].

 

Рабочие принимают участие в качестве обезличенных живых орудий производства, живых винтиков всей производственной машины, только вследствие того обстоятельства, что их рабочая сила, которую они продали “организаторам”, не отделима от их тел. Вследствие этого рабочие превращаются в однобоких “частичных” индивидов, которые пожизненно механически выполняют одну и ту же операцию. Рабочие отстранены от участия в решении вопросов: как используются станки, как расходуются материалы и сырьё, как затрачивается их труд, что производится, для чего и в каком количестве, – всё это функции “организаторов” производства. Рабочие, как личности, отстранены от участия в этих вопросах. Следовательно, в процессе труда от рабочих вместе с трудом отчуждается и их человеческая сущность. Поэтому рабочий и относится к труду как к повинности, а не как к удовлетворению человеческой потребности.

 

Любопытный вопрос, как рабочие, после ознакомления с природой наёмного труда, станут относиться к призыву буржуазии стать патриотом “своего” буржуазного Отечества? Ведь этот призыв означает только одно - продолжать сознательно оставаться отчуждённым “ничем” и отдавать всего себя без остатка во имя преумножения богатства своей национальной буржуазии. Наверное, для того, чтобы она имела возможность чаще отдыхать в Куршевелях.

 

Из сказанного ясно, что отношения частной собственности, являясь следствием купли-продажи рабочей силы, выражают собой отношение агентов менового обмена к труду и производимым продуктам. По своей сути они есть отношения отчуждения и как таковые они тождественны капиталистическим формам распределения, которые являются, вместе с тем, формами присвоения. Такая форма капиталистического распределения, если читатель достаточно внимательно читал эту главу, сама есть производственное отношение, вытекающее как следствие из акта купли-продажи рабочей силы. Такая форма распределения есть результат этой сделки, есть то, что получают в результате купли-продажи рабочей силы агенты сделки. По этому Маркс и говорит:

 

“Частная собственность, как материальное, резюмированное выражение отчуждённого труда, охватывает оба эти отношения: отношение рабочего к труду, к продукту своего труда и к не-рабочему и отношение не-рабочего к рабочему и к продукту его труда” [7].

 

И как тут не вспомнить слова гениального Маркса, что “разделение труда” и “частная собственность” являются тождественными выражениями: о первом говорится применительно к форме деятельности индивидов, о втором – применительно к продукту деятельности. Эта тождественность устанавливается распределением, причём как количественно, так и качественно неравным, т.е. в зависимости от того, какую функцию в производстве выполняет общественный индивид, он и получает определённое количество общественного продукта.

 

“Заработная плата есть непосредственное следствие отчуждённого труда, а отчуждённый труд есть непосредственная причина частной собственности. Поэтому с падением одной стороны должна пасть и другая” [8].

 

Вот мы и описали капиталистические производственные отношения. И как это ни странно, всё до боли напоминает производственные отношения, существовавшие в СССР, не правда ли? С той лишь разницей, что директор завода не был частным собственником средств производства.

 

Но не следует забывать, что отношения частной собственности являются межклассовыми производственными отношениями, а не межличностными или бытовыми отношениями отдельно взятого “организатора” и рабочего. Ведь мы уже выяснили, что категория “частная собственность” выражает собой общественные отношения отчуждения. Следовательно, частная собственность это - монопольное распоряжение частью общества (в нашем анализе – классом “организаторов”) всем производимым общественным продуктом, включающим в себя и прибавочный продукт. По превращению же произведённого прибавочного продукта в средства производства, отношения частной собственности, как межклассовые производственные отношения, переносятся и на вновь созданные средствами производства. Вновь произведенные средства производства, как продукт отношений частной собственности, превращаются в достояние всего класса “организаторов”. Монополия “организаторов” на средства производства принимает характер капиталистической собственности; прежнее монопольное распоряжение средствами производства облачается в правовую форму собственности. И нам известно несколько форм капиталистической собственности. Их теперь мы последовательно и разберём.

 

В заключение этой главы лишь добавим, что капиталистические производственные отношения представляют собой отношения частной собственности и как таковые они являются отношениями отчуждения. Следовательно, уничтожение капиталистических производственных отношений предполагает уничтожение всей совокупности отношений отчуждения.

 

Капиталистические формы производства и собственности.

1. Частные предприятия.

А. Частное производство, ведущееся одним “организатором” - собственником капитала. Производственные функции распределяются следующим образом: “организатор” распоряжается капиталом и управляет трудом, наёмные рабочие расходуют свою рабочую силу. Именно с этой формой производства и собственности связывают сталинисты существование капитализма.

 

Б. Частное производство, ведущееся на основе кредитного капитала одним “организатором”, не являющимся собственником капитала. Производственные функции между участниками производства распределяются, так же как и в первом случае.

 

“Кредит предоставляет отдельному капиталисту или тому, кто считается капиталистом, абсолютное в пределах известных границ распоряжением чужим капиталом и чужой собственностью и вследствие этого чужим трудом. Распоряжение общественным, а не собственным капиталом позволяет ему распоряжаться общественным трудом” [9].

 

С развитием капиталистического производства развивается и банковская система. Распространяется выдача банками кредитного капитала, который замещает собой ссудный частный капитал. Маркс называет кредитный капитал общественным по той причине, что этот денежный капитал формируется из множества хранящихся в банках денежных вкладов населения. Но от этого обстоятельства сущность кредитного капитала нисколько не изменяется. Но зато происходят изменения, касающиеся самих капиталистических функций.

 

Применение кредитного капитала приводит к тому, что собственники денежных средств – население – остаются вне производства. Банк аккумулирует эти денежные средства и выдаёт предпринимателям в виде кредита. Банковский наёмный служащий, не являясь собственником кредитного капитала, распоряжается им, выполняя, тем самым, функции денежного капиталиста. На предприятии же распоряжается капиталом и управляет трудом некий предприниматель, который также как и банковский служащий не является собственником капитала. Он превращается в функционирующего капиталиста на том основании, что монопольно распоряжается капиталом и управляет трудом, т.е. в производстве является представителем капитала.

 

Этот капиталистический предприниматель выплачивает банку часть прибавочной стоимости в виде процента. Остальную же часть прибавочной стоимости присваивает себе в форме предпринимательского дохода.

 

2. Акционерные предприятия.

Капитал различного рода акционерных компаний и обществ формируется от продаж акций. Поэтому, весь акционерный капитал этих компаний представляет собой совместную собственность акционеров. Разделение труда на этих предприятиях не выходит за рамки традиционно капиталистического, с той лишь разницей, что акционеры-собственники, как и в случае с кредитным капиталом, остаются вне производства. Всё управление компанией, т.е. функции по управлению трудом и капиталом, осуществляется наёмными управляющими (совет директоров), они превращаются в функционирующих капиталистов.

 

Доход наёмных управляющих может формироваться одновременно из двух форм: из жалования в форме заработной платы и процента по акциям данного предприятия. Посмотрите на сегодняшних наёмных управляющих. Вряд ли у кого-нибудь повернётся язык назвать их бюрократией или наёмными пролетариями.

 

“По итогам 2006 года топ-менеджеры “Газпрома” получат бонусы на сумму 483 млн. рублей (18,2 млн. долларов), рассказал “Ведомостям” один из менеджеров монополии. Это больше, чем выплатила своим руководителям англо-голландская Shell, - 14,7 млн. долларов за 2005 год”.

 

 

В сущности, в акционерных компаниях эти наёмные управляющие в производстве исполняют роль посредников между акционерами-собственниками и рабочими. Эта роль аналогична той, которую в своё время исполняли в торговле купцы, опосредствуя процесс менового обмена между ремесленниками и земледельцами. Поэтому в их карманах в форме заработной платы и дивидендов откладывается часть прибавочной стоимости, созданной трудом рабочих. Со временем их собственные капиталы достигают таких размеров, что в самую пору открывать свои собственные частные предприятия. Такая форма производства, когда капиталом монопольно распоряжаются наёмные управляющие, способна воспроизводить в лице наёмных управляющих лишь новых представителей класса капиталистов.

 

С точки зрения сталинистов акционерные предприятия, вероятно, также не должны считаться капиталистическими предприятиями, так как ни управляющий менеджер, ни отдельно взятый акционер не являются “частными” собственниками всего акционерного капитала, который представляет собой их совместную собственность.

 

3. Государственные предприятия.

Существуют два типа государственных предприятий.

К первому типу относятся акционерные компании, в которых преобладает государственный капитал. На этих предприятиях распоряжается капиталом и управляет трудом рабочих наёмный государственный управляющий.

 

Ко второму типу относятся предприятия со 100% государственным капиталом, так называемые, правительственные предприятия. Распоряжаются капиталом этих предприятий государственные управляющие из аппарата кабинета министров. Управляют же трудом рабочих на этих предприятиях (у Маркса – труд по надзору) наёмные служащие. Никто из числа государственных управляющих (служащих) собственником государственного капитала не является. В данном случае государственные предприятия представляют собой собственность всего капиталистического класса. Перефразируя слова Маркса, можно сказать, что распоряжение государственным, а не собственным капиталом позволяет им распоряжаться общественным трудом. Жалование же, которое и те, и другие получают в форме заработной платы за свою службу, представляет собой часть прибавочной стоимости, созданной трудом рабочих.

 

 

Но с отделением функций по управлению трудом и капиталом от функции-собственности и с переходом их в акционерных компаниях и государственных предприятиях к наёмным управляющим (служащим), противоположность труда и капитала вовсе не устраняется. Она теперь проявляется в противоположности труда наёмных рабочих и наёмных управляющих, которые в производстве выполняют функции промышленных капиталистов, поскольку государственный капитал, вложенный в производство, функционирует, а они управляют им и совершают с ним все необходимые операции. Эти функции по-прежнему остаются отделёнными от производительного труда. Капиталистическое разделение труда и отчуждённый труд сохраняются. Энгельс об акционерных обществах и государственных предприятиях говорит следующее:

 

“Переход крупных производственных предприятий и средств сообщения в руки акционерных обществ, трестов и в государственную собственность доказывает ненужность буржуазии для этой цели. Все общественные функции капиталиста выполняются теперь наёмными служащими”.

“Но ни переход в руки акционерных обществ и трестов, ни превращение в государственную собственность не уничтожают капиталистического характера производительных сил. Относительно акционерных обществ и трестов это совершенно очевидно. А современное государство опять-таки есть лишь организация, которую создаёт себе буржуазное общество для охраны общих внешних условий капиталистического способа производства от посягательств как рабочих, так и отдельных капиталистов. Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути капиталистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокупный капиталист” [10].

 

[К сожалению многие так и не поняли, что советское государство 1936 года и представляло собой уже буржуазную, а не пролетарскую форму государства.]

 

Кооперативные фабрики рабочих.

Противоположность труда и капитала устраняется лишь в кооперативных фабриках рабочих, которые с бурным развитием машинного производства, вынуждены применять кредитный капитал.

 

“Кооперативные фабрики самих рабочих являются, в пределах старой формы, первой брешью в этой форме, хотя они всюду, в своей действительной организации, конечно, воспроизводят и должны воспроизводить все недостатки существующей системы. Но в пределах этих фабрик уничтожается противоположность между капиталом и трудом, хотя вначале только в такой форме, что рабочие как ассоциация являются капиталистом по отношению к самим себе, т.е. применяют средства производства для эксплуатации своего собственного труда. Они показывают, как на известной ступени развития материальных производительных сил и соответствующих им общественных форм производства с естественной необходимостью из одного способа производства возникает и развивается новый способ производства” [11].

 

В кооперативных фабриках рабочих представителем капитала, причём представителем коллективным, являются сами же рабочие, а не наёмные управляющие. Вместе с тем на этих фабриках функции по управлению трудом и капиталом выполняются и наёмными управляющими. Но в отличие от акционерных компаний, на этих фабриках, во-первых, сами рабочие устанавливают величину заработной платы этих управляющих и сами же оплачивают их труд.

 

“В кооперативной фабрике труд по надзору утрачивает свой антагонистический характер, так как управляющий оплачивается рабочими, а не является по отношению к ним представителем капитала” [12].

 

Во-вторых, управляющие совершают все необходимые операции с капиталом с согласия рабочих и под их контролем. К тому же наёмный управляющий может быть заменен в любое время совместным решением рабочих, что специально оговаривается в уставе самой кооперативной фабрики.

 

И, в-третьих, и это, пожалуй, самое главное, что всеми оставшимися средствами, после выплаты процента за кредит, вырученными от продажи своей продукции [поскольку сама фабрика функционирует в капиталистической системе товарного производства], коллективно распоряжаются сами же рабочие. Это говорит о том, что рабочие этих фабрик уже не отчуждают свою рабочую силу, следовательно, их труд не является трудом отчуждённым. И если оставить в стороне присутствие наёмных управляющих, снятие отчуждённого труда есть зародыш социалистических производственных отношений и социалистического способа производства. Это и составляет отличительную особенность кооперативной формы производства.

 

Однако фабрика продолжает функционировать в системе капиталистического товарного производства и коллектив рабочих вынужден отчуждать в форме товара свой произведенный продукт, чтобы посредством менового обмена обменять его на продукты другого рода. Более того, фабрика обязана уплатить банку процент по кредиту, который представляет собой превращённую форму прибавочной стоимости. Вот и выходит, что коллектив рабочих выступает по отношению к самим рабочим совокупным капиталистом и эксплуатирует их в пользу владельцев капитала. Отчуждённого труда нет, но сохраняется отчуждение продуктов (продажа продуктов в форме товара) и производство прибавочной стоимости. Поэтому, кооперативная форма производства, продолжая оставаться производством товаров с целью их продажи и с целью производства прибыли (процента), не выходит за рамки капиталистического производства.

 

Национальная система рабочей кооперации как средство уничтожения капитализма.

И процент по кредиту, и капиталистическая товарная среда являются обстоятельствами внешними по отношению к фабрике рабочих. Более того, процент по кредиту является принудительным вычетом. Вследствие этого рабочий коллектив и вынужден превращаться в совокупного капиталиста для эксплуатации самих себя. Покровителем же этих внешних обстоятельств является буржуазное государство. Именно оно, являясь политической корпорацией господствующего класса, охраняет существующие капиталистические формы собственности на капитал.

 

“Ограниченная карликовыми формами, которые только и в силах создать своими усилиями отдельные рабы наёмного труда, кооперативная система никогда не сможет преобразовать капиталистическое общество. Для того, чтобы превратить общественное производство в единую, обширную и гармоническую систему свободного кооперативного труда, необходимы общие социальные изменения, изменения основ общественного строя, которые могут быть достигнуты только путём перехода организованных сил общества, то есть государственной власти, от капиталистов и землевладельцев к самим производителям” [13].

 

Следовательно, чтобы в корне изменить основы общественного строя, на историческую сцену, прежде всего, должен заступить инструмент политического характера – пролетарское государство.

 

“Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата” [14].

 

Этот инструмент позволит пролетариату, национализировав и сконцентрировав все крупные капиталы, применить их с целью развития рабочей кооперации в национальном масштабе, создать целую систему кооперативных товариществ и объединить их в конечном итоге в единый “социалистически организованный союз”.

 

“А чтобы дело было понятно даже шестилетним детям, Маркс на стр.56 предполагает “союз свободных людей, работающих общими средствами производства и планомерно расходующих свои индивидуальные рабочие силы как одну общественную рабочую силу”, т.е. социалистически организованный союз, и говорит: “Весь продукт труда союза свободных людей представляет собой общественный продукт. Часть этого продукта служит снова в качестве средств производства. Она остаётся общественной. Но другая часть потребляется в качестве жизненных средств членами союза. Поэтому она должна быть распределена между ними” [15].

 

Политическая власть в руках пролетариата играет роль инструмента, обладание которым позволяет ему, уничтожая отчуждённый труд в национальном масштабе, заменить капиталистические производственные отношения социалистическими и перейти к бестоварной форме производства, т.е. совершить революционный переворот во всём общественном производстве.

 

“Коммунизм отличается от всех прежних движений тем, что совершает переворот в самой основе всех прежних отношений производства и общения и впервые сознательно рассматривает все стихийно возникшие предпосылки как создания предшествующих поколений, лишает эти предпосылки стихийности и подчиняет их власти объединившихся индивидов. Поэтому установление коммунизма имеет по существу экономический характер: оно – создание материальных условий этого объединения; имеющиеся налицо условия оно превращает в условия объединения. Строй, создаваемый коммунизмом, является как раз таким действительным базисом, который исключает всё то, что существует независимо от индивидов, поскольку существующий строй есть ведь не что иное, как продукт существовавшего до сих пор общения между самими индивидами” [16].

 

Слова Маркса об экономическом характере социалистической революции говорят о том, что завоевание политической власти – это только начало, это только начальная политическая фаза революции. Основное же её экономическое содержание, – осуществление переворота в общественном производстве, - пролетариату, обладающему политической властью, ещё только предстоит осуществить. Так как только “присвоение всей совокупности производительных сил объединившимися индивидами уничтожает частную собственность” [17]. Для выполнения этой исторической миссии пролетариату, безусловно, понадобятся знания политехнических наук:

 

“Если фабричное законодательство, как первая скудная уступка, вырванная у капитала, соединяет с фабричным трудом только элементарное обучение, то не подлежит никакому сомнению, что неизбежное завоевание политической власти рабочим классом завоюет надлежащее место в школах рабочих и для технологического обучения, как теоретического, так и практического. Но точно так же не подлежит никакому сомнению, что капиталистическая форма производства и соответствующие ей экономические отношения рабочих находятся в прямом противоречии с такими ферментами переворота и с их целью – уничтожением старого разделения труда” [18].

 

Производственные отношения в СССР.

Мы просмотрели основные формы капиталистического производства и выявили, что все они покоятся на отношениях отчуждения, которые, являясь капиталистическими производственными отношениями, представляют собой отношения эксплуатации. На кооперативных фабриках рабочих отчуждённый труд уничтожен, но в силу пребывания фабрик в системе капиталистического товарного производства, рабочие вынуждены отчуждать от себя в форме процента часть прибавочной стоимости. Мы также выяснили, что для выполнения в общественном производстве функций капиталиста вовсе не требуется быть приватным собственником средств производства.

 

Было отмечено, что процесс построения социализма есть процесс уничтожения всякого отчуждения, есть процесс уничтожения самих отношений отчуждения, которые диалектически могут быть “сняты” только посредством слияния труда с функциями распоряжения капиталом и управления трудом. А это можно осуществить только путём развития во всём общественном производстве рабочей кооперации и объединения всех предприятий в один национальный социалистический союз.

 

Уничтожение отношений отчуждения означает уничтожение всяких принудительных вычетов. Следовательно, в социалистическом обществе по определению не может быть никаких налогов, ни государственных, ни подушных, когда они взимаются из доходов граждан, ни производственных, так как все они представляют собой превращённую форму прибавочной стоимости.

 

В социалистическом обществе, когда производительные силы уже функционируют в общественной форме, все продукты уже изначально производятся как совокупный общественный продукт. Надобность в обмене полностью отпадает. Раз продукт принадлежит обществу, следовательно, все члены общества совместно им и распоряжаются, т.е. они совместно решают какую часть продукта потребить на стариков и детей, на производственный и страховой фонд, на здравоохранение и образование, а какую часть продукта пустить на личное потребление. В социалистическом обществе нет, и не может быть никаких принудительных вычетов, как налоги. Все вычеты осуществляются добровольно самим же обществом. Величины этих вычетов устанавливаются коллективным решением всех членов общества. Здесь по сути та же основа, что и при содержании несовершеннолетних детей родителями. Нельзя сказать, что дети эксплуатируют родителей, так как родители содержат детей добровольно. Эксплуатация существует только тогда, когда кто-то, не считаясь с производителем и помимо его воли, присваивает продукты его труда. Но в социалистическом обществе всё подчинено производителям и не существует ничего, что было бы независимо от них. Даже такой вопрос, каким должно быть жильё, коллективно будут решать сами же производители.

 

Нам могут возразить, что производством управляли “представители” рабочего класса. Но у Маркса речь идёт о слиянии функций по управлению трудом и капиталом с производительной функцией рабочих, а не с его “представителями”. Капитал должен быть представлен самими рабочими, а не профессиональными наёмными управляющими и служащими. И труд этих “представителей” должен оплачиваться рабочими, а никак не наоборот. Более того, эти “представители” должны быть сменяемы в любое время “снизу”, а не назначаемы “сверху”.

 

Демократия, означающая в переводе с греческого языка народовластие, является формой классового господства. Когда же говорят о демократии как о народовластии, то при этом забывают упомянуть, что в Греции, где она впервые зародилась, общество состояло из греков, которые и считались народом, и рабов негреков, которые народом не считались, а считались живыми средствами производства. Следовательно, греческая демократия была формой господства греческого племени над производителями рабами негреческого происхождения. Отсюда вытекает классовая природа демократии. Она, являясь представительной формой власти, была взята буржуазией на вооружение в её борьбе против абсолютных монархий. В адрес этой демократии Марксом было сказано, что посредством её народы выбирают “представителей”, которые затем в течение определённого срока и командуют всей эксплуатацией. А Энгельс затем добавил, что представительная демократия для буржуазии является самым надёжным средством обмана своего народа, который совершается посредством подкупа “представителей”.

 

Демократия есть ограничение. Социализм – освобождение. Пролетариат хочет добиться освобождения. Но может ли он, придя к власти, сразу же осуществить свою цель: одним актом уничтожить классы и заменить капитализм социализмом? Безусловно, нет. Поэтому он и вынужден прибегнуть к демократии. Но он не может использовать её для своих целей в той форме, в которой её использовала буржуазия. Пролетариат видоизменяет её и доводит до предельной формы, способствующей её отмиранию, например, сменяемость своих представителей в любое время. В такой форме демократия стала именоваться пролетарской. При такой форме демократии, когда труд представителей оплачивается самими избирателями, а сами они сменяемы в любое время, а не раз в 4-7 лет, - эти представители находятся в подчинённом избирателям положении.

 

Теперь можно по достоинству оценить комичность “интеллектуалов”, заявляющих, что в СССР партийно-государственные бонзы были “представителями” рабочего класса и являлись в силу этого всего лишь бюрократией. “Представителями” они были, да вот только буржуазной демократии, а не пролетарской. Однако эти “интеллектуалы” этого не ведают, так как вместо того, чтобы заняться выявлением истины, упиваются собственным невежеством.

 

Господствующий класс – это такая группа людей, именуемая классом, которая обладает бесконтрольной властью в обществе. В силу этого она и является господствующим классом. Бюрократия же - это общественная группа административно-технических работников, которая находится на службе у господствующего класса. Следовательно, быть бюрократом означает находиться в подчинённом положении. Но как можно продолжать называть бюрократами людей, которые, вырвавшись из подчинённого положения, обрели в обществе бесконтрольную власть? Либо это бюрократы, но тогда они должны находиться в подчинённом положении и бесконтрольной властью обладать не должны, либо, если они властью обладают, то тогда они уже вовсе не бюрократы, а члены новой господствующей группы. Но “интеллектуалы”, пережёвывающие байку о бюрократии, этого не понимают. Не понимают они и того, что в СССР государственный переворот был совершён не бюрократией вообще, а именно партийной бюрократией. Именно она, расставив на ключевые позиции в партии преданных себе людей, обеспечила себе господствующее положение и в партии, и в государстве. Но тем самым партийная бюрократия, вырвавшись из подчинённого в партии “служебного” положения, перешла на господствующее положение, т.е. на положение господствующей группы в партии и обществе. Вследствие этого она и приобрела бесконтрольную власть. С этого момента она перестаёт быть бюрократией.

 

Рассмотрим эту так называемую группу “представителей”.

Одна часть этой группы состояла из партийных секретарей высшего ранга, начиная с членов политбюро, ЦК и кончая секретарями райкомов и горкомов. Все эти секретари, вместе взятые, фактически имели в партии свою собственную организацию, которую Сталин назвал “Орденом меченосцев”, так сказать, организация в организации со своей специфической иерархией. Все нижестоящие секретари “Ордена” фактически назначались вышестоящим партийным органом. А эти назначенные секретари обеспечивали переизбрание вышестоящих органов. Принцип демократического централизма, когда рядовые члены партии могли выбирать секретарей, был уничтожен меченосцами ещё в 1923-1925гг. С тех пор были превращены в фарс не только партийные выборы, но и выборы в Советы. Кандидатуры в народные депутаты рекомендовались партийными органами. Кто мог возразить партийной рекомендации? А депутаты, обеспеченные привилегиями, посредством “одобрямса” избирали в Президиум Верховного Совета тех, на кого им укажут. Это ли действительные народные представители?

 

Другая часть этой группы – исполнительская - состояла из государственных чиновников: отраслевых министров, их замов и директоров предприятий. Их кандидатуры персонально рассматривались в ЦК КПСС.

 

 

Вся эта общественная группа так называемых “представителей” и распоряжалась совместно всеми общественными средствами производства, монополизированными ею в форме государственной собственности. Ведь именно в 1929г. на предприятиях были уничтожены производственные треугольники, эти последние форпосты политической власти промышленного пролетариата. Именно с этого момента господствующее положение группы “представителей” в политике и экономике принимает характер монополии.

 

Партийные управленцы курировали своих назначенцев и через них - министров и их заместителей - управляли всей экономикой страны, производством и торговлей, а через директоров – отдельными предприятиями. Поскольку все предприятия в СССР являлись государственной собственностью, следовательно, мы вправе рассмотреть всю страну как единую производственную корпорацию, где отдельные предприятия являются лишь различными цехами-подразделениями. Такой подход позволит нам  яснее увидеть и выделить все её специфические особенности.

 

Первая особенность заключалась в том, что члены этой общественной группы, не являясь по отдельности собственниками общественных средств производства, совместно распоряжались ими и управляли трудом. Впрочем, в этом ничего странного нет, так как общественные средства производства были монополизированы не отдельно взятыми представителями этой группы, а всей группой в целом. Эта особенность устанавливает тождественность их с капиталистическими наёмными управляющими, например, акционерного общества, которые также, не являясь по отдельности собственниками средств производства, распоряжаются ими и управляют трудом, т.е. действуют как функционирующие промышленные капиталисты. Сказанное относится и к предприятиям торговли.

 

Вторая особенность заключается в том, что денежный капитал предоставляет этим функционирующим промышленным капиталистам государственный банк, в котором функцию денежного капиталиста также выполняют представители этой же группы. Говоря иначе, банк не является по отношению к самой корпорации чем-то “внешним”, а является всего лишь цехом-подразделением, таким же, какими являются тысячи отдельных предприятий. Следовательно, члены этой группы выполняют не только как промышленные, но и финансовые капиталистические функции.

 

Третья особенность заключается в том, что весь государственный капитала формируется не за счёт продаж акций населению, а печатается монетным двором, который, так же как и тысячи предприятий, находится в ведении правительства.

 

Поэтому вся эта группа, так называемых “представителей”, в целом и являлась единым представителем всего государственного капитала, как средств производства, так и всех произведённых продуктов. Следовательно, она и распоряжалась всем производимым прибавочным продуктом. А как мы уже выяснили в статье, монопольное распоряжение прибавочным продуктом частью общества и представляет собой отношения частной собственности. Даже без экономического анализа ясно, что сама эта группа производительным трудом не занималась и никаких продуктов не производила. Она производила лишь директивы и постановления. Из сказанного выше видно, что и производительные рабочие их не содержали, так как не оплачивали их “труд”. Эта группа сама себя содержала, но не за счёт собственного труда, а за счёт прибавочного труда наёмных рабочих.

 

Следовательно, вся государственная корпорация тождественна закрытому акционерному обществу, в котором рабочие в форме заработной платы получали цену своей рабочей силы, а управленцы-“представители” – дивиденды в форме привилегий, в зависимости от должности-места, которое занимал тот или иной представитель группы во всей иерархии государственного аппарата управления. В отличие от традиционных акций, по которым величина дивидендов определяется величиной вложенных индивидуальных денежных средств, дивидендами-привилегиями наделяются за конкретный индивидуальный вклад во всём процессе управления взятом в целом. Раз денежный капитал является коллективным достоянием всей управляющей группы, то единственной мерой, позволяющей определить индивидуальный вклад того или иного члена группы, является его должность во всей иерархии, которую он получает вместе с определёнными обязанностями и правами.

 

Теперь, имея под рукой результаты нашего анализа, мы можем вновь вернуться к вопросу, какими были производственные отношения в СССР? Были ли в СССР уничтожены капиталистическое разделение труда, отчуждённый труд и отношения отчуждения? СССР невозможно отнести даже к периоду диктатуры пролетариата, в течение которого и идёт процесс уничтожения отчуждённого труда.

 

Александр Громов

 

ПРИМЕЧАНИЯ.

[1] К.Маркс, Ф.Энгельс, избр. соч. в 9-ти томах, т.9, часть 2, “Капитал”, том III, отдел 7, глава 48, стр.344

[2] К.Маркс и Ф.Энгельс, ПСС изд.2, т.3, стр.31, “Немецкая идеология”, 1846г.

[3] В.И.Ленин, ПСС, изд.5-е, т.39, стр.15, “Великий почин”.

[4] К.Маркс, Ф.Энгельс, ПСС изд.2, т.4, стр.318-319, “Морализирующая критика и критизирующая мораль”, 1847г.

[5] К.Маркс, Ф.Энгельс, ПСС изд.2, т.22, стр.234, “К критике проекта социал-демократической программы 1891г.”

[6] К.Маркс, Ф.Энгельс, ПСС, изд.2, т.12, стр.721,“Экономические рукописи 1857-1858гг.”

[7] К.Маркс и Ф.Энгельс, ПСС изд.2, т.42стр.99, “Экономическо-философские рукописи 1844г.”.

[8] К.Маркс и Ф.Энгельс, ПСС изд.2, т.42стр.98, “Экономическо-философские рукописи 1844г.”.

[9] К.Маркс, Ф.Энгельс, избр. соч. в 9-ти томах, т.9, часть 1, “Капитал”, том III, отдел 5, глава 27, “Роль кредита в капиталистическом производстве”, стр.430-431.

[10] К.Маркс и Ф.Энгельс, ПСС изд.2, т.19, стр.222, “Развитие социализма от утопии к науке”, 1880г.

[11] К.Маркс, Ф.Энгельс, избр. соч. в 9-ти томах, т.9, часть 1, “Капитал”, том III, отдел 5, глава 27, “Роль кредита в капиталистическом производстве”, стр.432

[12] К.Маркс, Ф.Энгельс, избр. соч. в 9-ти томах, т.9, часть 1, “Капитал”, том III, отдел 5, глава 23, “Процент и предпринимательский доход”, стр.381

[13] К.Маркс и Ф.Энгельс, ПСС изд.2, т.16, стр. 199, “Инструкция делегатам временного Центрального Совета”, 1866г.

[14] К.Маркс и Ф.Энгельс, ПСС изд.2, т.19, стр. 27, “Критика Готской программы”, 1876г.

[15] К.Маркс и Ф.Энгельс, ПСС изд.2, т.20, стр. 134-135, “Анти-Дюринг”, 1878г.

[16] К.Маркс и Ф.Энгельс, ПСС изд.2, т.3, стр.71, “Немецкая идеология”, 1846г.

[17] К.Маркс и Ф.Энгельс, ПСС изд.2, т.3, стр.69, “Немецкая идеология”, 1846г.

[18] К.Маркс и Ф.Энгельс, собр. соч. в 9-ти томах, т.7, “Капитал”, том I, глава 13: “Машины и крупная промышленность”, пункт 9: “Фабричное законодательство”, стр.453.